РОССИЙСКИЕ СМИ: БЕЗ АРМЯНСКИХ УЧЕНЫХ РОССИЯ ВРЯД ЛИ СТАЛА БЫ ЯДЕРНОЙ ДЕРЖАВОЙ

Имя одного из них — карабахского армянина Самвела Кочарянца — было строжайшим образом засекречено в СССР и РФ, а первым упоминанием в открытой печати был краткий некролог после кончины. С именем Кочарянца связано создание реального ядерного оружия СССР.

Карабахец Самвел Кочарянц — создатель первых в СССР атомных и термоядерных боеприпасов

На протяжении всей научной деятельности имя армянского ученого было строжайшим образом засекречено в СССР и РФ, а первым упоминанием в открытой печати был краткий некролог после кончины. С именем Кочарянца связано создание реального ядерного оружия СССР.

Самвел Григорьевич Кочарянц – выдающийся армянский учёный (выходец из Нагорного Карабаха), главный конструктор ФГУП «РФЯЦ-ВНИИЭФ» (1959-1990 гг.), дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской, трёх Сталинских премий, лауреат Госпремии СССР, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, кавалер шести орденов Ленина и ордена Октябрьской Революции, почётный гражданин городов Саров и Нор-Баязет (Армения), доктор технических наук, профессор.

«С именем С. Г. Кочарянца связано создание ядерного боевого оснащения практически для всех комплексов оружия различных видов и родов Советской армии, а по сути – создание реального ядерного оружия (ЯО) СССР и Российской Федерации. Под руководством и при непосредственном участии С. Г. Кочарянца было поставлено на боевое дежурство несколько поколений ядерных боеприпасов (ЯБП), которые поэтапно совершенствовались по мере развития носителей, их систем управления, в том числе в интересах преодоления систем ПРО вероятного противника и защиты собственной территории от ракетно-ядерного нападения. И в настоящее время комплексы ЯО, оснащённые ЯБП разработки С.Г. Кочарянца, находятся на вооружении российской армии и несут реальное боевое дежурство, обеспечивая безопасность Российской Федерации».

Это краткое, но ёмкое определение заслуг карабахского ученого взято из статьи «Главный конструктор ЯБП» главного конструктора РФЯЦ-ВНИЭЭФ и начальника КБ-2, ученика и преемника С. Г. Кочарянца Ю. И. Файкова и начальника испытательного отдела НИО-09 А. В. Веселовского.

Самвел Григорьевич Кочарянц родился 7 января 1909 года в городе Нор Баязет (с 1996 г. город Гавар в Армении) в многодетной крестьянской семье. Происходил из рода арцахских (карабахских) меликов-князей.

Обучался в Ереванском государственном университете. В 1930 г. в Москве Кочарянц поступает на работу сначала в Наркомтруд СССР, а затем на завод N 24 им. Фрунзе экономистом. С 1933 г. студент Московского энергетического института. В 1937 г. окончил институт по специальности «инженер-электрик» и поступил в аспирантуру. Читал лекции на кафедре теоретической электротехники.

В 1941 г. Самвел Григорьевич защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Однажды в институте появился заведующий военным отделом ЦК, который заявил Кочарянцу: «Вы направляетесь на новую работу, под личное распоряжение Сталина«.

Так, в 1945 г., он исчез из института. Никто не мог предположить, что Кочарянца послали в строго секретный город, который тогда назывался «Объектом» (в дальнейшем его назовут «Арзамас — 16″). В этом городе Кочарянц проработал 47 лет. Был заведующим конструкторским сектором, Главным конструктором Всесоюзного (ныне Всероссийского) научно-исследовательского института экспериментальной физики (ВНИИЭФ), Главным конструктором атомного и водородного оружия СССР.

Его нечастые поездки на родину, в Армению, напоминали кратковременный военный десант: прилетел, побыл немножко и тут же улетел, всегда в окружении значительных сил охраны. После перехода на работу в секретной области исследований, в засекреченном научном городке «Арзамас-16», он полвека был лишён, как говорили очевидцы, «питающих его» регулярных связей с Арменией. И отнюдь не случайно видеокамера ненавязчиво показывает нам красочное цветное изображение армянского алфавита на стене его кабинета…

С мая по август 1945 года С.Г. Кочарянц по специальному заданию Министерства электропромышленности находился в Берлине. Работать в КБ-11 он начал в сентябре 1947 г., сначала начальником научно-конструкторского сектора системы автоматики, затем — начальником отдела.

Кочарянц умел организовать работу так, что исследования и конструирование шли параллельно. Он был неизменным участником ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне (1949–1956 гг.) и испытаний по отработке баллистики и систем автоматики спецавиабомб на 71 полигоне ВВС (станция Багерово в Крыму, 1949–1953 гг.).

За разработку системы инициирования заряда и системы автоматики подрыва для первой советской атомной бомбы С. Г. Кочарянцу была присуждена Сталинская премия II степени, он был награжден орденом Ленина. За разработку и испытания первой водородной (1953 г.), «настоящей водородной» (1955 г.) бомбы Самвел Григорьевич получает еще две Сталинские премии и награждается двумя орденами Ленина.

Вместе с тем уже первый опыт создания ядерных боеприпасов для авиации, «тактики» и «стратегии» убедительно показал, что эта деятельность обладает особой спецификой, требующей нового подхода специальных технологий и тщательной наземной и летной отработки в сочетании с высочайшей ответственностью, срочностью и секретностью.

Именно поэтому Самвел Григорьевич принял решение все проектирование ЯБП и его отработку, а также создание всех приборов системы автоматики (разработка которых первоначально поручалась лучшим фирмам страны) сосредоточить у себя в КБ-2 с обязательным участием собственных аэродинамиков и баллистиков. Именно это решение привело в дальнейшем к развитию экспериментально-испытательной, производственно-технологической и расчетно-проектной базы, к формированию новых высококвалифицированных кадров. А в итоге – высокое качество, надежность, безопасность и эффективность ядерного арсенала и ядерного оружия СССР в целом.

В 1952 году при реорганизации в КБ-11 структурно было выделено отделение автоматики, и Кочарянц становится его начальником.

В ноябре 1958 года по совокупности проведенных работ ВАК присваивает ему ученую степень доктора технических наук без защиты диссертации, а в 1962 году – звание профессора.

Расширение круга вопросов, решаемых КБ-11, потребовало его существенной структурной перестройки, и в 1959 году Кочарянц назначается главным конструктором ВНИИЭФ по второму тематическому направлению. Постановлением Правительства СССР от 1959 года на КБ-11 возлагалась обязанность разработки и испытаний боевого оснащения для всех стратегических ракет созданного нового рода войск РВСН. КБ-2 под руководством Кочарянца разрабатывает боевое оснащение для ракетных систем тактического, оперативно-тактического и оперативного назначения для сухопутных войск, ВМФ, ВВС, войск ПВО и ПРО.

В 1961 г. — лауреат Ленинской премии. В 1959 г. Кочарянц назначается главным конструктором ВНИИЭФ по второму тематическому направлению. В 1962 г. за разработку ряда боевых частей баллистических ракет Кочарянцу С. Г. присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина.

С 1966 г. в течение семи лет Кочарянц являлся, работая во ВНИИЭФ, одновременно научным руководителем Горьковского филиала по конструированию и усовершенствованию радиотехнических приборов (радиодатчиков) (НИИИС).

Будучи главным конструктором, создавал системы космическо-ядерного оружия СССР, был своеобразным звеном между физиками-ядерщиками и ра­кетчиками.

К концу своей производственной деятельности С.Г. Кочарянц предложил разработать и выпустить серию книг по истории развития во ВНИИЭФ проектирования и отработки ядерных боеприпасов (под его редакцией выпущено 23 тома), трехтомник «Руководство по проектированию ядерных боеприпасов» для молодых инженеров и специалистов. Самвел Григорьевич был одним из самых ярких главных конструкторов СССР и России.

С его участием и под его руководством разработаны десятки боевых частей различных ракет, принятых на вооружение и составляющих большую часть ракетно-ядерного оружия Вооруженных Сил СССР и РФ. За их разработку в 1984 году ученому во второй раз было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Самвел Кочарянц завоевал большое уважение в профессиональных кругах. С именем «Главного» (так его называли руководители СССР) считались и в высших эшелонах власти, и «в верхах» Минобороны и министерств оборонных отраслей промышленности. Н.С. Хрущеву он показывал на полигоне образцы ядерных боеприпасов, секретарь ЦК КПСС Д.Ф. Устинов посылал ему личные послания.

Долгое время Самвел Григорьевич возглавлял секцию НТС министерства, научно-технический совет № 2 института, был председателем специальных советов по защите докторских и кандидатских диссертаций. Под его руководством в КБ-2 выросла большая плеяда ученых (более 40 кандидатов и 10 докторов наук). В 1969 году ему было присвоено звание «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР».

Самвел Кочарянц жил в городе Саров Нижегородской области РФ. Скончался 4 августа 1993 года, похоронен на кладбище города Саров.

Сегодня имена Алиханова, Кочарянца, других выдающихся армянских ученых, без которых просто не было бы нынешнего ядерного потенциала России, не принято вспоминать в Москве. Более того: сегодняшняя Россия, по сути, ведет необъявленную войну против исторической родины этих ученых — Армении и Нагорного Карабаха, преследуя, грабя и унижая их граждан…

Ваграм АГАДЖАНЯН

Главный редактор независимой армянской газеты «Третья Сила Плюс», незаконно закрытой усилиями ФСБ России и экс-президента РА Сержа Саркисяна - по заказу посольства США в Армении. Газета была открыта по совместной инициативе известного карабахского мецената Левона Айрапетяна и карабахского журналиста Ваграма Агаджаняна.

По материалам российских и армянских источников

http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12491

***

Российские СМИ: без армянского ученого Алиханова СССР вряд ли стал бы ядерной державой

Советские партийные руководители не могли простить Алиханову (Алиханяну) того, что он, будучи абсолютно лоялен к КПСС, все-таки не шел на сделки с совестью и спас многих евреев от репрессий.

Абрам Алиханов (Алиханян) арм. Աբրահամ Իսահակի Ալիխանով (20 февраля (4 марта) 1904 — 8 декабря 1970) — советский физик. Один из основоположников ядерной физики в СССР и создателей первой советской атомной бомбы. Основатель Института теоретической и экспериментальной физики. Член-корреспондент (1939), академикАкадемии наук СССР (1943), академик Академии наук Армянской ССР (1943); трижды лауреат Сталинской премии. Сын — Тигран Абрамович Алиханов — советский и российский пианист, музыкально-общественный деятель, педагог, профессор Московской консерватории (1992), ректор Московской консерватории (2005—2009), народный артист России (2002).

***

Академик Абрам Алиханов, без трудов которого СССР вряд стал бы ядерной державой, был отлучен от проекта всей его жизни — ускорителя протонов, когда его строительство было практически завершено. Так решили чиновники Министерства среднего машиностроения СССР. Итог был печален: инсульт, уход с поста директора ИТЭФ — и преждевременная смерть. Любопытно, что армянскому ученому в России мстят до сих пор, даже после его смерти. Основанный им Институт теоретической и экспериментальной физики в 70-х гг. прошлого века носил имя Алиханова. Несмотря на протесты сотрудников, власти нынешней России отказались вернуть фамилию армянского ученого в официальное название учреждения. Сейчас он называется НИЦ «Курчатовский институт»…

Многим знакома подобная ситуация: человеку поручают сделать какое-то дело, которое он сам хотел сделать еще очень давно. Он начинает работу, ему сопутствует успех и он, окрыленный, уже видит, как все прекрасно будет в финале и вдруг… по решению «сверху» его отстраняют от этого дела, а почти законченный проект передают другому. А на долю первопроходца остаются лишь боль и разочарование.

Подобные ситуации возникает сплошь и рядом: о ней могут рассказать и в последний момент снятый с роли актер, и бизнесмен, чью компанию отняли в результате рейдерского захвата, и учитель, у которого отобрали руководство над любимым классом. Все это очень тяжело пережить. Особенно тогда, когда на завершающем этапе было отнято дело, которому человек посвятил всю свою жизнь.

Именно это и произошло с одним из отцов-основателей отечественной экспериментальной ядерной физики, создателем первого в России реактора на тяжелой воде и ускорителя тяжелых ионов академиком Абрамом Алихановым. С человеком, который всю свою жизнь отдал исследованию загадочных обитателей микромира, элементарных частиц, и без чьих трудов СССР вряд ли стал бы ядерной державой. Его любимое дело отобрали управлявшие тогда страной люди, чьи заслуги перед СССР были в сотни раз меньше, чем Алиханова.

Впрочем, давайте обо всем по порядку.

Сложно назвать тот раздел физики, который не интересовал бы А. Алиханова. Этот гениальный ученый исследовал и свойства кристаллов, и рентгеновские лучи, интересовался вопросами биофизики и использования физических методов в борьбе с заболеваниями, в частности, со злокачественными опухолями. Но его коньком была ядерная физика. И вот когда в военные годы в СССР было принято решение о начале разработки атомного оружия под руководством Курчатова, то Алиханов был привлечен к этому проекту с самого начала.

Именно под его руководством в 1945 году была создана лаборатория №3 АН СССР, которая впоследствии выросла в Институт теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ). Сотрудники Алиханова должны были заниматься разработкой реакторов на тяжелой воде и исследованиями в области ядерной физики. Их работа была успешной: уже в 1947 году был готов проект первого реактора, в 1948 году он был построен, а еще через год — сдан в эксплуатацию. Стоит ли говорить, что без подобной установки ядерный проект в СССР так и не был бы осуществлен?

Однако, как настоящий ученый, А. Алиханов понимал, что его институту необходимы исследователи-теоретики, поскольку именно их расчеты направляют путь экспериментаторов. Поэтому со временем в лаборатории №3 появились три больших группы: теоретическая, экспериментальная и инженерная. Для того, чтобы создать первую, Алиханов пригласил множество талантливых ученых, таких как И. Я. Померанчук и Л. Д. Ландау. Кроме того, Алиханов также сформировал при своем физическом институте обширную инженерно-конструкторскую группу — такого прежде еще небыло ни в одном советском НИИ.

Собрав замечательную команду, он приступил к воплощению одного своего давнего замысла. В 50-х годах коллектив института приступил к проектированию и строительству ускорителей протонов на высокие энергии с так называемой жесткой фокусировкой — таких в СССР тогда еще не было. Преимущество подобных установок заключалось в том, что в них диаметр пучка резко уменьшался, а следовательно, размеры вакуумной камеры и габариты магнитов также были меньше, чем на традиционных коллайдерах.

Исходно предполагалось, что ускорителей будет два: малый и большой. Первый предполагалось соорудить на территории ИТЭФ, и его энергия ускорения протонов должна была достигать 7 ГэВ. Он планировался как действующая модель большого ускорителя, который сооружали под Серпуховом в городе Протвино. По расчетам ученых, протвинский «гигант» должен был стать самым мощным ускорителем подобного типа в мире — энергия разгона протонов на нем могла достигать значения 70 ГэВ.

Работы по расчету и проектированию малого ускорителя возглавил заместитель директора ИТЭФ В. В. Владимирский, он был введен в эксплуатацию в 1961 году. Уже его первые пуски принесли столь впечатляющие результаты, что Алиханов направил деятельность института на исследование свойств элементарных частиц. Кроме того, Алиханов сам участвовал в первых работах, поставленных на ускорителе в ИТЭФ, и с нетерпением ждал, когда же наконец будет закончено строительство большого ускорителя.

И вот, когда уже работы были близки к завершению, а все дальнейшее развитие института оказалось связано с использованием крупнейшего в мире ускорителя, партийные чиновники из Министерства среднего машиностроения (которому подчинялись тогда все «ядерные» институты) нанесли ИТЭФ и его директору предательский удар. Недостроенный ускоритель был отобран у ИТЭФ и передан другому учреждению. Алиханов пытался протестовать, однако эти попытки не увенчались успехом.

Почему же у ИТЭФ, который возглавлял один из авторов ядерного проекта СССР, отобрали этот ускоритель? Партаппаратчики мотивировали это тем, что Алиханов был беспартийным, а руководить объектами стратегического значения могли, мол, быть только коммунисты. Однако это объяснение было откровенно притянуто за уши — ведь за несколько лет до этого ничто не помешало доверить беспартийному Алиханову работы по созданию ядерного оружия!

Судя по всему, это была просто месть. Партийные руководители не могли простить Алиханову того, что он, будучи абсолютно лоялен к КПСС, все-таки не шел на сделки с совестью. В начале 40-50-х годов во время кампании против космополитов и дела «врачей-вредителей» из лаборатории №3 не было уволено ни одного еврея, хотя остальные институты избавлялись даже от тех, у кого кто-то из прапрадедов или прапрабабушек принадлежал к этому народу. Алиханов не только спас от ареста всех своих сотрудников, но еще и ходатайствовал за других ученых, подвергшихся репрессиям. В конце 1952-го года на него даже начали заводить дело, однако тогда ученого спасла смерть Сталина.

Позже, когда в СССР была создана знаменитая водородная бомба, Алиханов вместе с другими руководителями ядерного проекта СССР, Курчатовым, Александровым и Виноградовым, направил партийному руководству письмо, где говорилось, что после создания супероружия мировая война становится невозможной, поскольку она приведет к уничтожению человечества, а потому необходима новая международная политика. Это разумное и взвешенное послание вызвало ожесточенную дискусию в высших эшелонах КПСС, поскольку его поддержали противники Хрущева. Никита Сергеевич отстранил их от власти, но не забыл письма академика.

Помнили в КПСС и то, что несколькими годами ранее Алиханов сделал все возможное, чтобы самоустраниться от работы над еще более сильной бомбой, которую в Арзамасе рассчитывала группа академика Зельдовича. А также и то, что когда стало ясно, что затея не удалась, этот «неудобный» академик подписал отрицательный отчет об этой работе.

И наконец, никто из руководителей партии не забыл, что при обсуждении доклада Хрущева на ХХ съезде КПСС в ИТЭФ произошло нечто, что власти расценили как антисоветское выступление. На заседании партийной ячейки института ученые вместо того, чтобы без раздумий одобрить доклад, стали анализировать сложившуюся в стране ситуацию и предлагать «рецепты» обновления государства. Например, выпускник физтеха Роберт Авалов предложил дать населению право на ношение оружия, чтобы народ мог противостоять террору бюрократии и спецслужб. Сотрудник института Юрий Орлов (будущий известный диссидент) предложил «построить демократию на основе социализма». Младший научный сотрудник Смолянкин произнес вслух, что членство в КПСС стало для многих ключевым инструментом карьеры. Техник Щедрин призвал не допустить культа личности самого Хрущева. А физик-экспериментатор Вадим Нестеров доказывал необходимость экономических реформ.

Интересно, что даже после того, как в это обсуждение вмешался представитель политуправления Министерства среднего машиностроения Мезенцев, потребовавший прекратить обсуждение и наказать «антисоветчиков», партийное бюро не смогло принять резолюцию, осуждающую «бунтарей» — просто не хватило голосов.

Все ждали, что тех, кто выступал на собрании, арестуют, однако Алиханов не допустил этого. Он позвонил Хрущеву и объяснил ситуацию. В итоге было принято компромиссное решение — «бунтовщиков» уволили (кстати, Алиханов помог каждому из них с трудоустройством), а дело замяли. Однако с тех пор ИТЭФ стал в глазах партийных чиновников рассадником антисоветчины, а его директор — политически неблагонадежным.

Скорее всего, именно поэтому Алиханову не дали осуществить свою мечту — его наказали за «непослушание». И это привело к тому, что у него случился инсульт. Хоть он и оправился от недуга, но руководить институтом больше не мог, и в 1968 году ушел с поста директора ИТЭФ. А еще через два года талантливый ученый скончался. Ему было совсем немного — 66 лет.

Но почему Алиханов столь болезненно отреагировал на факт передачи ускорителя другому учреждению? Неужели он и его сотрудники не смогли бы работать на нем в рамках совместных проектов? Увы, в те времена это было практически невозможно — «ядерная» тематика считалась секретной, и даже для того, чтобы сотруднику одного института можно было попасть на территорию другого, требовалось множество разрешений и согласований, на которые уходили месяцы.

Итак, потеря возможности осуществить мечту привела к преждевременной смерти талантливого ученого, которому страна обязана своим статусом ядерной державы. С тех пор прошло много лет и, увы, мы не можем похвастаться тем, что сохранили наследство великого академика. Малый ускоритель в ИТЭФ весной 2012 года пострадал от пожара, сейчас на дворе лето, а к его ремонту так и не не приступили. Ускоритель протонов в Протвино вполне дееспособен, однако в 90-х годах его несколько раз останавливали, да и сейчас его состояние, по мнению многих экспертов, оставляет желать лучшего.

Однако самым печальным является то, что НИЦ «Курчатовский институт», в ведение которого в этом году был передан ИТЭФ, повел войну с самим именем академика. В предложенном недавно проекте нового устава последний называется просто Институтом теоретической и экспериментальной физики, хотя с 70-х годов он носил имя А. И. Алиханова. Несмотря на протесты сотрудников, фамилия талантливого ученого так и не была возвращена в официальное название учреждения. Почему руководство НИЦ «Курчатовский институт» объявило посмертную войну Алиханову, непонятно — ведь Алиханов и Курчатов были не только коллегами по ядерному проекту, но и близкими друзьями…

Антон Евсеев, 11.07.2012

http://www.pravda.ru/science/useful/11-07-2012/1121588-alichanov-0/

***

Человек-легенда Кирилл Щелкин: настоящее имя - Киракос Метаксян

Щёлкин Кирилл Иванович (Метаксян Киракос Ованесович) (17 мая 1911 г., Тифлис — 8 ноября 1968 г., Москва) — первый научный руководитель и главный конструктор ядерного центра Челябинск—70.

Армянский след в атомном строительстве

Предвижу первую реакцию многих читателей: «Ну сколько можно! Ну нельзя же всех выдающихся людей делать армянами! Так можно черт знает до чего договориться!» Я терпеливо подожду, пока эта первая импульсивная реакция уляжется, и продолжу свой рассказ.

После испытаний первой водородной бомбы 12 августа 1953 года возникла идея создать научно-исследовательский институт, второй оружейный центр. Понятно, что это был засекреченный объект, обычным советским гражданам знать о нем не полагалось. По предложению И. Курчатова научным руководителем и главным конструктором нового института был назначен Кирилл Иванович Щелкин.

Теперь это имя уже у многих на слуху, но тогда о нем при всех его регалиях и высоких правительственных наградах знали только узкие специалисты, оружейники-атомщики. Характерная примета советской формации: Кирилл Щелкин находился в одной обойме с Юрием Харитоном, Игорем Курчатовым, Яковом Зельдовичем, Андреем Сахаровым, вместе с ними получал Сталинские премии и золотые звезды Героя Социалистического Труда и при этом оставался неизвестным.

Человек-легенда. Законспирированный руководитель и организатор оборонной промышленности, создатель секретного атомного оружия великой державы. Так был создан НИИ-1011, объект без названия, «почтовый ящик». Сегодня он рассекречен и известен как Российский федеральный ядерный центр — ВНИИ технической физики. Восхождение на атомный олимп состоялось.

К тому времени Кирилл Щелкин занимал должность первого заместителя главного конструктора и руководителя создания атомного оружию Юрия Харитона и был практически единственным в Советском Союзе человеком, который знал абсолютно все о внутренних механизмах взрыва, об анатомии взрыва. Был доктором наук, автором большого числа важнейших исследований, имевших огромное прикладное и теоретическое значение. В своей докторской диссертации, блестяще защищенной в 1946 г., он обосновал и выдвинул теорию возникновения детонации. Работа так и называлась: «Быстрое сгорание и газовая детонация».

Это его исследование открыло путь для создания мощных реактивных и ракетных двигателей. Без результатов его работы, по убеждению коллег ученого, разработки ядерного оружия были бы просто невозможны. Забегая вперед, скажу, что на протяжении долгих лет Щелкин оставался выдающимся ученым, на труды которого нельзя было ссылаться. Теория существовала, у этой теории был автор, у автора было имя, причем довольно известное в мире ученых-атомщиков, но ссылаться на это имя было нельзя… В 1947—1948 гг. К. Щелкин руководил широкой научно-исследовательской областью. В советской стране был введен в строй первый в Европе атомный реактор.

Возглавляемый Щелкиным коллектив приступил к проектированию и созданию атомной бомбы. К работе были привлечены видные ученые того времени — Мстислав Келдыш, Артем Алиханян, Яков Зельдович, Самвел Кочарянц, другие специалисты. Общее руководство работой было возложено на Игоря Курчатова. Примечательно, что когда Щелкин 29 августа 1949 года доложил Курчатову, что атомная бомба заряжена и готова к испытаниям, Курчатов заявил: «Что ж, у бомбы имя уже есть, пусть же будет и крестный отец — Щелкин».

После успешного испытания бомбы 28 ученых удостоились высоких государственных наград, а Курчатов, Харитон и Щелкин стали Героями Социалистического Труда. Еще через два года Щелкин второй раз удостоился звания Героя Социалистического Труда — на этот раз за создание новой авиабомбы для вооружения военно-воздушных сил страны. Позднее ему была вручена Ленинская премия — высшая премия страны.

В 50-е годы, когда международная напряженность достигла апогея и атмосфера «холодной войны» была насыщена реальной угрозой столкновения мировых держав, началось сотрудничество Кирилла Щелкина и Сергея Королева по созданию ракетно-ядерного оружия, способного достигать территории Соединенных Штатов Америки. Атомщик Щелкин, проявив исключительную принципиальность и бескомпромиссность, настоял, чтобы ракетчик Королев переделал одноканальные ракеты и привел их в соответствие с двухканальной водородной боеголовкой. И ракеты стали летать значительно точнее и надежнее.

Затем стали происходить невероятные, из ряда вон выходящие события. Блестящий ученый, один из самых выдающихся ученых ХХ столетия, Кирилл Иванович Щелкин вдруг избирается не действительным членом, а всего лишь членом-корреспондентом союзной Академии наук. Причем ему так и не суждено было стать действительным членом Академии наук. Напомню: в те годы ничто не происходило случайно, в опалу просто так никто не попадал. Во всем была своя закономерность.

Еще некоторое время спустя К. Щелкин совершенно неожиданно покидает свое любимое детище — Уральский ядерный центр. Дальше — больше. Руководство страны начинает с иезуитской методичностью «забывать» о его юбилеях. Кольцо вокруг первого атомщика страны, практически единственного человека, которому доверялось испытание первой, второй, третьей и всех остальных атомных бомб, начинает все больше сужаться.

А в сентябре 1960 года Кирилл Щелкин освобождается от всех занимаемых должностей. Уходит, отлучается от «Атомного проекта». Уходит по собственному желанию, по состоянию здоровья. Такова официальная версия, которой тогда никому в голову бы не пришло не поверить. Нестыковка в ней, причем довольно явная, заключалась в том, что Щелкина лишили доступа к информации в этой области, более того, ему запретили даже посещать ядерные центры, те самые, в которых он проработал чуть ли не всю свою сознательную жизнь.

Без веских на то причин со специалистами столь высокого ранга так не поступают. Хуже всего было то, что подобные странности продолжались. Последней из них можно считать то, что уже после смерти Кирилла Ивановича Щелкина пришли какие-то люди и, не вдаваясь в объяснения, забрали у семьи все его правительственные награды, лауреатские знаки отличия, даже звезды Героя Соцтруда.

Заметим в этой связи, что такого пристального внимания со стороны верховной партократии удостаивались только те, которые, сами того не подозревая, наступали на «больную мозоль» Системы. Почему? Что случилось? Чем выдающийся ученый не потрафил советской партократии? С очень большой степенью вероятности можно утверждать, что Щелкин нажил себе могущественных врагов тем, что вместе с академиком Андреем Сахаровым и другими создателями сверхмощного оружия выступил против ядерного безумия.

Напомню, что это были годы, когда «холодная война» от любой неосторожной искры могла выплеснуться в третью мировую войну. В Советском Союзе велась интенсивная работа над 100-мегатонным зарядом, по мощности в несколько тысяч раз превосходящим бомбу, сброшенную на Хиросиму. Появление этого заряда поставило планету на грань атомной катастрофы во время Карибского кризиса.

Диссонансом звучал только голос одного из создателей советского ядерного оружия -Кирилла Ивановича Щелкина, который осмелился утверждать, что в оборонных целях достаточно иметь небольшие ядерные заряды. Создатель атомного монстра восстал против своего же создания, против испытания мощных и сверхмощных ядерных зарядов.

Объективности ради замечу, что это наиболее вероятная и убедительная версия, но она не находит документального подтверждения. Так, даже такой осведомленный специалист, как академик Л. Феоктистов, очень близко стоявший к «Атомному проекту», считает, что в вопросе о причинах репрессий, обрушившихся на Кирилла Щелкина, до сих пор нет полной ясности.

Сын ученого — Феликс Щелкин, написавший об отце книгу воспоминаний и озаглавивший ее «Апостолы атомного века», констатирует: «Я никогда не слышал от отца никаких претензий к разработчикам реактивных и ракетных двигателей, которые, пользуясь результатами его научных исследований, очень редко делали ссылки на его работы. Только однажды, уже в начале 60-х годов, был такой эпизод. Целый день отец сосредоточенно о чем-то размышлял, прогуливаясь, не садясь за письменный стол, что было необычно.

Наконец он обратился ко мне: «Сделал исключительно красивую работу. Знаю, она очень нужна разработчикам ракетных двигателей. Они никогда до этого не додумаются. Рука не поднимается публиковать ее. Опять используют и не сошлются на автора». Это был единственный случай, когда прорвалась, видимо, накопившаяся за многие годы обида…». Но вернемся к армянскому происхождению Кирилла Ивановича Щелкина.

Я перечитал несколько десятков более или менее подробных биографий ученого-атомщика, но ни в одной из них даже вскользь не упоминается о его армянском происхождении. Возможно, многие его биографы просто не знали об этом. Но столь же вероятно и то, что некоторые из них были осведомлены об этом и сознательно обходили стороной эту тему.

Безусловно, о том, что Щелкин — армянин, знали в высших эшелонах власти. Достаточно сказать, что работы по созданию атомной бомбы проводились под общим патронажем Лаврентия Берии, а уж он-то знал обо всех все. И смею высказать свое убеждение, что, если бы Щелкин не был настолько нужен в команде атомщиков, его судьба сложилась бы совершенно иначе.

И только в постсоветскую эпоху в брошюре «Страницы истории ядерного центра», изданной в 1998 году, были названы подлинное имя и фамилия Кирилла Ивановича Щелкина — Киракос Ованесович Метаксян. Затем следуют публикации в армянской республиканской прессе, в армянских газетах Ливана и США. Но даже сегодня об этом знают очень немногие.

Григор Мартиросян в своей попытке заинтриговать читателя озаглавил свою книгу подчеркнуто броско: «Щелкин Кирилл Иванович. Метаксян Киракос Ованеси. Трижды Герой, оставшийся засекреченным армянин, которого не знает народ».

В Национальном архиве РА хранятся документальные материалы о родителях Киракоса Метаксяна, о нем самом и о его сестре Ирине, однозначно подтверждающие армянское происхождение выдающегося советского ученого-атомщика. Из них мы узнаем, что Киракос Метаксян родился 17 мая 1911 г. в Тифлисе, в семье землемера Ованеса Епремовича Метаксяна.

В 1918 г. Ованес Метаксян (переименованный в Ивана Евимовича Щелкина) вместе с семьей переехал в город Красный Смоленской области. Там жизнь армянской семьи радикально изменилась, началась с чистой страницы. Годы стали писать новую, «русскую» биографию Кирилла Ивановича Щелкина. Конечно же, Кирилл Щелкин принадлежит советской истории.

Точно так же, как российской истории принадлежат другие великие армяне — Александр Суворов, Иван Айвазовский, адмирал Лазарь Серебряков (Казар Арцатагорцян), адмирал Иван Исаков, маршал авиации Сергей Худяков (Хамферянц), многие-многие другие. Нам же остается неотъемлемое право гордиться тем, что все эти действительно выдающиеся люди — наши соотечественники, тем, что в их жилах текла армянская кровь.

Гурген Карапетян

газета «Голос Армении»

***

Дополнение

В 2007 году вышла книга Г. Х. Мартиросяна — «Кирилл Иванович Щелкин — Киракос Ованесович Метаксян. Трижды Герой Соц.Труда. Засекреченный армянин, которого не знает народ». Представляю вашему вниманию выдержку из данной книги

Российская Академия Наук, Институт химической физики им. Н. Н. Семенова.

Уважаемый Григорий Хачатурович!

Коллектив Института выражает Вам глубокую признательность и благодарность за издание научно-популярной, биографической книги о жизни и научной деятельности трижды Героя Социалистического труда, члене-корреспонденте АН СССР Щелкине (Метаксян) Кирилле Ивановиче, достигшем выдающихся результатов в области горения и взрыва и, в особенности, создания ядерного оружия в нашей стране.

Значительная часть научной деятельности К. И. Щелкина связана с Институтом химической физики им. Н. Н. Семенова. Именно поэтому мы особенно признательны Вам за Ваш труд по увековечиванию памяти нашего коллеги и человека, который прославил наш Институт, советскую науку и нашу страну.

Надеемся, что в перспективе Ваша книга найдет своего читателя и в Российской Федерации.

Директор Института,

Академик РАН

А. А. Берлин .

http://shkolazhizni.ru/biographies/articles/44292/

***

Александр Гарсоян (Гарсоев) — создатель первых подводных лодок СССР: российские СМИ

Главным «подводником» Советского Союза, первым проектировщиком и конструктором советских подводных лодок был армянин Александр Гарсоян. По приказу властей СССР краса и гордость русского флота был репрессирован…

Александр Николаевич Гарсоян родился 2 (14) ноября 1882 года в Тифлисе в дворянской семье потомственного корабела — Николая (Никогоса) Гарсоева, потомка астраханских армян Гарсоянцев.

Как человек проницательный, он прекрасно осознавал, что морское дно и есть вершина настоящего прогресса. Впрочем, не только настоящего, но и будущего. К тому времени литература фантастов – стоит отдать им должное – уже успела покорить воображение целого поколения молодых, образованных людей. Образ знаменитого капитана Немо был представлен Жюлем Верном вполне адекватно: для достижения донных вершин одной лихостью не обойтись. Необходимы еще знание, образованность, опыт технической работы, инженерная мысль и научный подход.

Пристрастие еще совсем юного Александра к морю базировалось на весьма глубоких национальных традициях: армяне всегда поддерживали добрые отношения с водной стихией, а в Средневековье считались одним из великих морских народов. Тогда соотечественники пионера российского подводного плавания — Гарсоев был именно им — еще имели «собственный берег» и профессионально пользовались этим обстоятельством.

Будучи личностью сдержанной и хладнокровной, он, тем не менее, любил и умел удивлять людей: «Спросят, откуда у армян тяга к морю, я и припомню этим невежам все! И великие киликийские порты, и оживленную торговлю с Генуей и Флоренцией, и армянские суда, избороздившие просторы Средиземноморья и Бискайской акватории, и полотна Ованеса Айвазовского, равно как и его чин, а также то, что еще во время Крымской войны кавказско-черноморской укрепленной линией командовал армянин – католик Лазарь Серебряков, прекрасный организатор, знаток восточных языков, дипломат и военный моряк, к тому же основатель Новороссийска».

Удивительная преемственность: летом 1913 года будущему адмиралу флота СССР Ивану Исакову отказали в просьбе относительно поступления в Петербургский морской корпус. Он прекрасно сдал экзамены, однако строгий адмирал заметил: «Зачем этому молодому человеку из Армении идти на морскую службу? Сухопутные войска – дело другое. Но флот?». 19-летний Вано – именно так в начале века называли Исакова – в сердцах воскликнет: «Как это адмирал не знает об армянских моряках? В конце концов, о знаменитом Александре Гарсоеве!».

Летом 1913 года Александр Гарсоев действительно был уже знаменит. «Самотопами» называли на рубеже веков первых подводников: развитие этого глубокого во всех отношениях направления было военно-технической необходимостью практически для каждой морской державы. Однако щедрость государственных казначеев в отношении «водных камикадзе» обуславливалась не столько стратегической важностью осуществляемых ими работ, сколько иными соображениями: «надбавка к пособию подводников не в ущерб казне: жить каждому из них недолго – все они смертники».

Вопреки всему Гарсоев все еще жил. Главный подводник морских сил, он в 1905 году сдал экзамены за полный курс Морского корпуса – благо, невежественного адмирала тогда не было в экзаменационной комиссии – и окончил штурманские и подводные офицерские курсы. В этой роли он и встретил катастрофический для русского флота 1905 год: вопреки выдающейся деятельности адмирала Степана Макарова, японская кампания завершилась полным фиаско: в течение двух лет погибла база национального флота.

Александру Гарсоеву суждено было поднять со дна традицию знаменитой русской школы и выступить против вполне реального замораживания проектов по развитию подводного мореплавания. По этому поводу русские матросы даже сочинили частушку:

Покатился бы на дно весь ковчег наш Ноев,

Если 6 имя не одно – капитан Гарсоев.

Как истинный кораблестроитель, он очень походил на некоторых литературных героев – гениальных ученых, которым хватало смелости и достоинства на себе проводить апробацию собственных теоретических разработок: в этом новом деле, где множество подводных рифов, возможно все!

Александр Гарсоев – один из редких в истории ученых, кто практиковался на акватории военных действий. Впрочем, подводное дело в любом случае было экстримом века, даже в мирное время: подавляющее большинство первых подводников погибало на испытаниях. На протяжении шести лет Гарсоев работает вахтенным начальником еще на надводных кораблях Балтийского флота: с 1911 года он всецело «погружается» в любимую работу – ищет потерянный берег. Командует подводными лодками «Почтовый», «Минога» и новой машиной типа «Барс» – «Львицей»; с апреля 1916 года как капитан 2-го ранга участвует в боевых действиях.

Капитан продолжает удивлять: он практически каждый раз выходит сухим из воды. Впрочем, в далеком 1913 году, когда будущий адмирал флота СССР Иван Исаков ожидал вердикта экзаменационной комиссии, жизнь его прославленного соотечественника висела на тончайшем волоске. Он, возможно, и мог вытянуть себя за волосы и в очередной раз выйти «полусухим» из воды и потом распивать по этому поводу такое же полусухое шампанское. Но 23 марта шампанское пил не он.

Боцман «Миноги» Гордеев набрался… в том числе и непослушания. При отходе от пирса задним ходом «Минога» ударилась об угольную баржу и потеряла укрепленного на ахтерштевне золоченого орла. Около 4 часов назад Гарсоев отдал приказ боцману передать конвоирующему судну по семафору о своем намерении погрузиться. Бедолага передал сигнал, свернул семафорные флажки и засунул их под настил мостика рубки; к этому времени он уже начал отмечать не только свои обязанности, но и какой-то, известный только ему одному, праздник и не заметил, что флажки попали в клапан шахты судовой вентиляции. При погружении вода стала поступать через открытый клапан в машинное отделение, и лодка затонула: она легла на грунт на глубине 30 метров.

Александр Гарсоев был безупречен: он сразу же приказал продуть кормовую балластную цистерну, чтобы облегченная корма поднялась на поверхность моря и был бы виден кормовой флаг. Все так и произошло, и его команда была спасена. Бедолагу Гордеева, конечно, судили; когда подоспевший буксир и водолазы поднимали его грузное неподатливое тело, он пел:

Покатился бы на дно весь ковчег наш Ноев,

Если б имя не одно – капитан Гарсоев.

Позже капитан Гарсоев станет первым проектировщиком и конструктором советских подводных лодок, которого, однако, «запеленгует» сам Сталин. Правда, условно: империи необходим великий кораблестроитель – человек проницательный, прекрасно осознающий, что морское дно и есть вершина настоящего прогресса. Впрочем, не только настоящего.

http://shkolazhizni.ru/culture/articles/44383/

Россия

***

Создатель первых подводных лодок был репрессирован по приказу властей СССР

После Октябрьского переворота в 1917 году А. Н. Гарсоев перешёл на сторону советской власти. Был назначен военмором XI категории службы связи Балтийского моря. В 1918—1919 годах был начальником Учебного отряда подводного плавания Балтийского флота, занимался его возрождением после двукратной эвакуации из Либавы и Ревеля.

С 1920 по 1921 годы служил начальником оперативного отдела штаба Черноморского флота, принимал участие в создании морских сил Азовского и Черного морей. В 1921 году был командиром на недостроенных лодках типа Барс «Вепрь» и «Форель» в Кронштадте.

В 1921 — 1922 годах А. Гарсоян — главный подводный специалист Штаба Морских Сил Республики (Штаморси). С 1922 по 1923 год — адъюнкт Военно-морской академии РККФ, а затем — преподаватель и с 1924 года — профессор военно-морских наук академии. Создал кафедру по новой дисциплине — тактика подводных лодок. Одновременно Гарсоев становится членом Научно-технического комитета ВМФ, председателем секции подводного плавания НТК. С 1925 по 1926 год параллельно совмещал должность начальника отдела подводного плавания в Техническом управлении ВМФ. В декабре 1926 года Гарсоев был включён в состав специальной подкомиссии для составления наряда промышленности на строительство первых подводных лодок.

В сентябре 1930 года по личной просьбе Гарсоев был назначен командиром дивизиона новых подводных лодок Балтийского флота. В 1930-е годы он возглавлял разработку и конструирование малых и средних подводных лодок, создал классификации подводных лодок СССР.

В январе 1926 года НТК ВМФ приступил к разработке проекта первой советской подводной лодки под руководством А. Н. Гарсояна. Позже Гарсоев принимал участие и в строительстве подводных лодок типа Декабрист. Возглавлял научно-техническую комиссию ВМС РККА, был начальником Управления материально-боевого оснащения флота России.

Летом 1931 года Александр Гарсоев был обвинён в участии в заговоре, репрессирован. Осужден ОГПУ на 3 года лишения свободы условно. После освобождения и реабилитации работал инженером—строителем на «Союзверфи».

Умер Александр Николаевич Гарсоян в 1934 году. Похоронен на мемориальном Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге.

Ваграм АГАДЖАНЯН

Главный редактор «Третьей Силы Плюс»

По материалам российских источников

***

Александр Кемурджиян — отец советского лунохода и марсохода

Составители книги «Outstending People of the 20th Century», изданной международным биографическим центром (г. Кембридж, Англия), включили А. Л. Кемурджияна в число «выдающихся людей XX века».

Александр Леонович Кемурджиян — советский инженер-конструктор, основатель научной школы космического транспортного машиностроения СССР, создатель первых в СССР планетоходов. Доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии.

Александр Леонович Кемурджиан родился 4 октября 1921 г. во Владикавказе. Отец его происходил из семьи трабзонских армян. Детские и юношеские годы Александра Леоновича прошли в Баку. В 1940 г. поступил в МВТУ им. Н.Э.Баумана. В 1942 г. добровольно ушел на фронт, окончив в ходе войны Ленинградское Артиллерийское училище. А.Л.Кемурджиян – участник битвы на Курской дуге, форсирования Днепра, Вислы, Десны и Одера – закончил войну в 1945 г. в Померании.

В 1951 г. окончил с отличием транспортный факультет МВТУ им. Н.Э.Баумана и был направлен на работу во ВНИИТрансмаш. В 1959 г. А.Л.Кемурджиян был назначен начальником отдела новых принципов движения и занимался созданием транспортных средств на воздушной подушке, в 1963 г. – руководителем работ по созданию самоходного автоматического шасси лунохода, в 1969 г. – заместителем директора, главным конструктором института. Под его руководством сложился высокопрофессиональный коллектив космической тематики, сформировалось новое направление – космическое транспортное машиностроение, разработаны основы теории, конструирования и испытаний планетоходов.

Он организатор создания и успешной эксплуатации на Луне самоходных шасси в составе первых в мире подвижных лунных лабораторий – «Луноход-1» (1970 г.) и «Луноход-2» (1973 г.), на Венере приборов для исследования физико-механических свойств грунта.

Александр Леонович также был организатором работ по созданию роботизированного комплекса СТР-1 и участником ликвидации последствий аварии на ЧАЭС (1986 г.).

В 1971 г. А.Л.Кемурджиян защитил докторскую диссертацию. Еще при жизни А.Л.Кемурджиян создал школу, получившую признание среди отечественных и зарубежных специалистов.

В 80 – 90 гг. А.Л.Кемурджиян активно способствует закреплению приоритетов СССР в части исследования Луны, Марса, Венеры, Фобоса контактными методами с помощью автоматических межпланетных станций. В издательствах «Наука» и «Машиностроение» под его редакцией и при непосредственном участии публикуется ряд трудов, ставших энциклопедиями для разработчиков планетоходов и приборов для исследования ФМС грунта Луны и планет. Это большие разделы монографий «Передвижная лаборатория на Луне «Луноход-1», книги «Автоматические станции для изучения поверхностного покрова Луны», «Динамика планетохода», «Передвижение по грунту Луны и планет» и «Планетоходы», выдержавшие два издания. Это доклады на зарубежных конференциях и статьи в зарубежных журналах.

С 1991 г. А.Л.Кемурджиян – главный научный сотрудник ВНИИТрансмаш, профессор (1971 г.), автор более 200 научных трудов, в том числе пяти монографий и более 50 изобретений. Он стоял у истоков международного сотрудничества института по космической технике и робототехническим системам. А.Л.Кемурджиян был членом Федерации Космонавтики РФ, действительным членом Российской Академии Космонавтики им. К.Э.Циолковского (РАКЦ), членом Планетного общества (США), Европейского Геофизического общества (Германия), членом-корреспондентом Комиссии по исследованию космического пространства (Франция). Составители книги «Outstending People of the 20th Century», изданной международным биографическим центром (г. Кембридж, Англия), включили А.Л.Кемурджияна в число «выдающихся людей XX века». В 1997 г. решением Международного астрономического союза именем «Kemurdzhian» была названа малая планета Солнечной системы № 5933.

В 80 лет А.Л.Кемурджиян поражал своей энергией, цепкой памятью, неутомимым трудолюбием. В ноябре 2000 г. сделал прекрасный доклад на торжественном заседании представителей общественности города в БДТ им Г.А.Товстоногова, посвященном 30-летию со дня начала успешной эксплуатации «Лунохода-1».

Скончался А.Л.Кемурджиян 24 февраля 2003 г. Место захоронения – Армянский участок Смоленского кладбища Санкт-Петербурга.

Награды: лауреат Ленинской премии (1973 г), орден Ленина (1971 г), орден Мужества (1997 г.), орден Красной Звезды (1944 г.), ордена Отечественной войны (1945 и 1995 гг.), орден Знак Почета (1989 г.), боевые медали и медали Федерации Космонавтики России. На базе «ВНИИТРАНСМАШ» действует «Закрытое акционерное общество «Научно-технический центр «Ровер» им. А.Л.Кемурджияна». 28 и 29 сентября 2010 года в комплексе Ленэкспо (Петербург) прошла VII международная конференция «Планетоходы, космическая робототехника и наземные роверы». Она была приурочена к 40-летию начала успешной работы «Лунохода 1» (17 ноября 1970 г.) и посвящена памяти главного конструктора самоходного автоматического шасси аппарата, лауреата Ленинской премии д.т.н., профессора А.Л.Кемурджияна. Федерация космонавтики России учредила медаль имени А.Л.Кемурджияна. В 2010 году эти медали первыми получили участники конференции и ветераны космонавтики.

Рожденный и творивший в СССР, А.Л.Кемурджиян равно дорог России и Армении, с которой он поддерживал связь на протяжении всей своей жизни, своей Родине. К 90-летию выдающегося ученого, организатора науки, его коллеги и ученики, представители общественности работали над программой юбилейных мероприятий: увековечение имени Александра Леоновича улицей и мемориальной доской по месту работы и проживания в Кировском районе Петербурга, а также во Владикавказе и Ереване; кооперации с НТЦ «Ровером» и научными форумами; издание книги, в которой, наряду с собственными трудами А.Л.Кемурджияна, планируется публикация воспоминаний, очерков, аналитических материалов и отзывов о нем, о технике, созданной под его руководством; организации конкурсов студенческих работ в ВУЗах Санкт-Петербурга – Государственный Политехнический университет и БГТУ «Военмех» имени Д.Ф.Устинова, Москвы – МГТУ им. Н.Э.Баумана, Армении – Государственный Инженерный Университет Армении (Политехник), Северной Осетии-Алании – СОГУ имени К.Л.Хетагурова.

Антуан Аракелян, член Оргкомитета 90-летия А.Л.Кемурджиана.

Союз Диаспор России, Русско-Армянское Сотрудничество, ПАРМО-ДиД (Петербург)

***

Роллан Мартиросов — главный конструктор «русского чуда», «самолёта XXI века» Су-34

Роллан Гургенович Мартиросов родился 6 октября 1935 года в Москве.

После окончания Московского авиационного института был направлен на работу в ОКБ им. Сухого, в отдел проектов, где работал под непосредственным руководством генерального конструктора Павла Осиповича Сухого.

Участвовал в создании самолётов марки «Су» (Су-7бкл, Су-15, Су-24, Су-25, Су-27, Су-27К).

Руководитель проекта и главный конструктор Су-34 — «русского чуда», «самолёта XXI века». Главный конструктор ОКБ Сухого.

http://westarm.org/ru/13204.html

http://asekose.am/ru/post/armanskie-ucenie-prevratili-rossiu-v-adernuu-derjavu-rossiyskie-smi