ДЖОН ОГАНОВ: "МЫ МСТИЛИ ЗА КАРАБАХ"

ЕДИНСТВЕННОЕ ИНТЕРВЬЮ КАРАБАХСКОГО "ТЕЙЛЕРЯНА"

Бесчеловечный поступок азербайджанского офицера Рамиля Сафарова, зарубившего топором своего спящего армянского коллегу Гургена Маркаряна в столице Венгрии, удивил и заставил содрогнуться от ужаса кого угодно, но только не карабахских армян. Вся 67-летняя история пребывания Арцаха-Нагорного Карабаха (НК) в составе Азербайджана пронизана "сафаровщиной" в самых чудовищных его проявлениях и на всех без исключения уровнях – от государственного до бытового. Неслыханные по своей жестокости преступления по отношению к гражданам армянской национальности, возвращающие нас во времена мрачного средневековья, стали одной из основных причин выхода Нагорного Карабаха из состава Азербайджана и провозглашения независимого государства.   

Если условно разделить Карабахское движение на этапы развития, то конфликт 1988-2012 гг, наверное войдет в историю как третья, заключительная фаза национально-осквободительной борьбы арцахских армян. Первый этап военно-политического противостояния между Нагорным Карабахом и Азербайджаном в 20-х годах минувшего столетия, равно как и нынешний кризис, широко освещены в трудах целого ряда историков, публицистов, политиков и журналистов. Но никто из них почему-то не вспоминает о событиях 60-х годов XX в., по накалу страстей и драматизму не уступавших нынешним. Уже в то время на улицах столицы НК - Степанакерта лилась кровь, с грохотом проносилась бронетехника, действовал комендантский час, арестовывались сотни армян. И было собрано 50 тысяч подписей жителей НК, требовавших воссоединения Арцаха с Матерью-Родиной – Арменией...

Но если в 20-х и 80-х годах XX в. – на рассвете и зените азербайджанского тоталитаризма – карабахским армянам удалось развернуть организованную борьбу против колониальных властей Азербайджана, то движение 60-х носило стихийный характер, в результате чего и было жестоко подавлено карательными органами этой страны. И все же взрыв народного возмущения заставил власти Азербайджана вести более осторожную политику по отношению к Нагорному Карабаху. И это – во многом благодаря одному из активнейших участников упомянутых событий, карабахскому "Тейлеряну" Джону Оганову (Оганяну), рассказавшему по нашей просьбе о тех далеких днях. Это первое и последнее интервью "организатора массовых беспорядков среди армянского населения Нагорно-Карабахской Автономной Области (НКАО)" (так его называли власти в те годы). Поскольку Джона Оганова уже нет в живых – недавно он скончался в Ереване.

***

Дж. ОГАНОВ. - В октябре 1966 года Степанакерт был потрясен вестью о зверском убийстве 10-летнего армянского мальчика, проезжавшего на велосипеде у села Каракенд. Пировавшие на лоне природы директор азербайджанской школы Аршад Мамедов с друзьями подозвали к себе ребенка и, неожиданно швырнув его на землю, оглушили. Вооруженные топорами и ножами четверо мужчин во главе с Мамедовым распяли словно Христа находившегося в беспамятстве мальчишку, приговоздив ногами и руками к дереву. Позднее, подоспевшие к месту событий представители правоохранительных органов обнаружили обезображенный труп ребенка с отрубленными всеми конечностями и выжженным на груди крестом.

Дикие расправы над карабахскими армянами в те годы носили обычный характер. Стиснув кулаки и зубы, мы молчали, понимая, что официальному Баку нужен лишь повод для массовых арестов среди армянского населения. Но облик обезумевшего от горя отца маленького Нельсона (так звали убитого мальчика), направлявшегося к областной прокуратуре и повторявшего сквозь слезы "Армяне, до каких пор нам молчать?! Очнитесь, армяне!", стало последней каплей в чаше нашего терпения. Высыпавшие на улицы тысячи возмущенных горожан окружили здания правоохранительных органов, требуя справедливости и наказания убийц. Волнения охватили все районы Карабаха, откуда к столице области потянулись наспех вооруженные сельчане.

Инцидент явно перерастал в политический кризис. Из Баку, Кировобада (ныне Гянджа) и Агдама к Степанакерту спешно стягивались десятки бронемашин, сотни струдников МВД и КГБ Азербайджана, армейские подразделения. Административные здания, центральная площадь Степанакерта, практически вся столица НКАО были оцеплены правоохранителями и военнослужащими. В полную боевую готовность был приведен степанакертский гарнизон. Из Москвы прибывала специальная комиссия. Все эти меры свидетельствовали о том, что власти явно стремятся избежать шума, поскольку события могли вызвать нежелательный международный резонанс.

Для умиротворения страстей преступники были арестованы и привлечены к уголовной ответственности. Но следствие, которое вели представители бакинской прокуратуры, растянулось аж на 9 месяцев, хотя фактов, улик и доказательств преступления было более чем достаточно. Чувствовалось, что в Баку стремятся смягчить приговор. Десятки тысяч степанакертцев, собравшиеся в верхнем городском парке в июне 1967 года, затаив дыхание, ожидали справедливого решения. И вдруг вышедший из зала суда один из высокопоставленных чинов карабахской милиции шепнул стоявшим вблизи горожанам, что расстрел заменен несколькими годами условного заключения, а преступников выводят с "черного" хода для этапирования в Баку, где они и понесут "наказание". Он также сообщил, что супруга Мамедова заявила мужу на суде: "Не бойся, Аршад, я 5 кг. золота дала за твое освобождение". Толпа всколыхнулась. И тогда случилось неизбежное...

От автора

Прорвав цепь милиционеров и выломав двери, десятки разъяренных карабахцев во главе с Джоном Огановым ворвались в зал суда и, невзирая на автоматные очереди, вступили в рукопашную с сотрудниками МВД Азербайджана, попытавшимся преградить путь горожанам. После короткой кровопролитной схватки часть оцепления была разоружена, другая – рассеяна. Но преступников в зале уже не было. В ответ на выкрики "Где Аршад, где он скрылся?" объятый ужасом милиционер-азербайджанец молча указал на запасной выход. Преступников и судей настигли тогда, когда они поспешно садились в машину, собираясь срочно выехать в соседний азербайджанонаселенный Агдам. Один из степанакертцев облил автомобиль бензином, второй швырнул пылающий факел. Раздался оглушительный взрыв, после чего Степанакерт превратился в настоящее поле боя. Для разгона тысяч степанакертцев, скандировавших "Ар-ме-ния! Ар-ме-ния!", использовали водометы.

Дж. ОГАНОВ. - Под мощными струями воды люди падали с ног, вскакивали, вступали в рукопашный бой с азербайджанскими милиционерами и не отступали. Часть военнослужащих – в основном армяне и русские по национальности – отказалась участвовать в разгоне горожан, другая – открыла автоматный огонь по ногам безоружных людей. Раздались крики раненых, ругань, проклятья, началась паника. Уличные столкновения продолжались до позднего вечера...

Несколько дней я скрывался у друзей. Готовясь выехать из Степанакерта, решил проститься с отцом. Однако ночью угодил в ловушку азербайджанских правоохранителей и был арестован. Несколько месяцев меня продержали в Шушинской тюрьме, после чего отправили в следственный изолятор бакинского отделения КГБ. Там уже я узнал, что в Степанакерте арестовано более 500 человек, а я считаюсь одним из главных виновником событий. В чем только меня не обвиняли: и в "разжигании межнациональной розни", и в "организации массовых беспорядков", и в "пропаганде национализма". Понятно, что меня ожидал расстрел. Узнав об этом, приготовился дорого продать свою жизнь.

Они пытались заставить меня сознаться в том, что я будто был связан с Ереваном, получал оттуда оружие, формировал отряды карабахцев и т.д. Я наотрез отказался подтвердить этот бред. Начали пытать. Нескончаемые истязания чередовались с бесконечными допросами. Я не хочу долго рассказывать о 2 годах, проведенных в азербайджанских тюрьмах. Скажу лишь, что порою, подвешенный руками к потолку, и чувствуя, как от раскаленного железа темнеет в глазах, я, теряя сознание, думал: "Господи Иисусе, неужто никто не сжалится и не пристрелит меня?". Запомнился допрос, который вел рослый, широкоплечий мужчина в штатском со скользким, неприятным взглядом. Подойдя ко мне, он усмехнулся: "Ну что, эрмяни, опять Великую Армению захотели?". Позже я узнал, что это был молодой офицер КГБ Азербайджана Гейдар Алиев, лично руководивший процессом.

И, тем не менее, судьбе было угодно, чтобы я выжил – благодаря ныне покойному Католикосу всех армян Вазгену I-ому, да будет земля ему пухом. Он сказал моим родным, что непосредственной помощи оказать не сможет, но кое-какие меры обязательно примет. Вскоре из армянской диаспоры в адрес Леонида Брежнева посыпались сотни открытых писем, телеграмм, обращений и посланий. В них наши зарубежные соотечественники из разных стран мира требовали от властей Азербайджана прекратить пытки над политзаключенным. Сестру мою принял Подгорный, лично занимавшийся моим вопросом. В итоге расстрел был заменен на 15 лет тюремного заключения.

Я несколько утешился тем, что наконец-то избавился от бакинского ада. Но то, что пришлось пережить в других тюрьмах, врагу своему не пожелаю. Трудно сказать, кто бесчеловечней: озверевший сотрудник правоохранительных органов Азербайджана, вводивший раскаленные иглы под ногти заключенным, или "интеллигентный" гражданский психиатр, экспериментирующий на арестантах новые препараты? Препараты, от приема которых месяцами корчишься на полу от дикой, невыносимой боли. И об этом долго рассказывать не хочу. Покажу вам лишь две фотографии. На одной из них я запечатлен до ареста, на другой – после. Сравните их и многое, наверное, поймете...

Отбыв срок, обосновался в Ереване. Возвращение в Карабах было сопряжено с серьезной опасностью: там свирепствовал бакинский ставленник Кеворков. Все эти годы я мучился от желания хоть раз побывать в родном краю, хотя бы мельком увидеть наш Кирс, Степанакерт, родных и близких. Просто припасть к нашей земле и заснуть...

Но вернулся в 1988-ом. Странная судьба: уезжая, я оставил за спиной бурлящий, требующий справедливости Степанакерт, и вот, спустя 21 год, увидел город в том же состоянии. До последних дней войны служил в рядах Армии Обороны Нагорно-Карабахской Республики, поклявшись служить до тех пор, пока не увижу Родину окончательно свободной. Этой цели я посвятил более 20 лет своей жизни. Не жалею об этих годах. И если бы удалось повернуть время вспять, прожил бы жизнь точно так же. Я и мои друзья мстили за Карабах и были убеждены: палачи палачей – не палачи. Каждый народ свободен ровно настолько,  насколько хочет быть свободным. И если мы с друзьями сумели хотя бы на день приблизить освобождение Карабаха, значит не зря прожили свою жизнь...

Ваграм АГАДЖАНЯН, Арцах

***

JOHN OGANOV: "WE WERE TAKING REVENGE FOR KARABAKH"

The only interview with Karabakh's "Tehlerian"

The inhuman act of Azerbaijani officer Ramil Safarov, who hacked to death his sleeping Armenian colleague Gurgen Margaryan with an axe in the Hungarian capital, surprised and made anyone shudder with horror, but not the Karabakh Armenians. The entire 67-year history of Artsakh-Nagorno-Karabakh (NK) being part of Azerbaijan is permeated with "Safarovism" in its most monstrous manifestations and at all levels, without exception, from state to domestic. The crimes against Armenian citizens, unheard of in their cruelty, which take us back to the dark Ages, became one of the main reasons for the secession of Nagorno-Karabakh from Azerbaijan and the proclamation of an independent state.

If we conditionally divide the Karabakh movement into stages of development, then the conflict of 1988-2012 will probably go down in history as the third and final phase of the national liberation struggle of the Artsakh Armenians. The first stage of the military-political confrontation between Nagorno-Karabakh and Azerbaijan in the 20s of the last century, as well as the current crisis, are widely covered in the works of a number of historians, publicists, politicians and journalists. But for some reason, none of them remembers the events of the 60s of the XX century, which were as intense and dramatic as the current ones. Even at that time, blood was pouring on the streets of NK's capital Stepanakert, armored vehicles were rumbling, curfews were in effect, and hundreds of Armenians were being arrested. And 50,000 signatures were collected from NK residents demanding the reunification of Artsakh with its Mother Country, Armenia…

But if in the 20s and 80s of the XX century - at the dawn and zenith of Azerbaijani totalitarianism - the Karabakh Armenians managed to launch an organized struggle against the colonial authorities of Azerbaijan, then the movement of the 60s was spontaneous, as a result of which it was brutally suppressed by the punitive authorities of this country. Nevertheless, the explosion of popular indignation forced the Azerbaijani authorities to pursue a more cautious policy towards Nagorno-Karabakh. And this is largely due to one of the most active participants in the mentioned events, the Karabakh "Tehlerian" John Oganov (Ohanyan), who, at our request, told us about those distant days. This is the first and last interview with the "organizer of mass riots among the Armenian population of the Nagorno-Karabakh Autonomous Region (NKAO)" (as the authorities called him in those years). Since John Oganov is no longer alive, he recently died in Yerevan.

***

J. OGANOV. - In October 1966, Stepanakert was shocked by the news of the brutal murder of a 10-year-old Armenian boy riding a bicycle near the village of Karakend. The director of the Azerbaijani school Arshad Mammadov and his friends, who were feasting in the bosom of nature, called the child to them and, unexpectedly throwing him to the ground, stunned him. Four men, led by Mammadov, armed with axes and knives, crucified the unconscious boy like Christ, sentencing him with their feet and hands to a tree. Later, law enforcement officials who arrived at the scene found the disfigured corpse of a child with all limbs severed and a cross burned on his chest.

The savage massacres of Karabakh Armenians were common in those years. Clenching our fists and teeth, we remained silent, realizing that official Baku only needed an excuse for mass arrests among the Armenian population. But the image of the distraught father of little Nelson (that was the name of the murdered boy), heading to the regional prosecutor's office and repeating through tears, "Armenians, until when should we be silent?! Wake up, Armenians!" became the last straw in the cup of our patience. Thousands of outraged citizens took to the streets and surrounded law enforcement buildings, demanding justice and punishment for the murderers. Unrest spread to all regions of Karabakh, from where hastily armed villagers reached out to the capital of the region.

The incident was clearly escalating into a political crisis. Dozens of armored vehicles, hundreds of guards from the Ministry of Internal Affairs and the KGB of Azerbaijan, and army units were hastily converging on Stepanakert from Baku, Kirovobad (now Ganja) and Agdam. The administrative buildings, the central square of Stepanakert, and almost the entire capital of the NKAO were cordoned off by law enforcement officers and military personnel. The Stepanakert garrison was put on full alert. A special commission was arriving from Moscow. All these measures indicated that the authorities were clearly trying to avoid noise, as the events could cause an undesirable international response.

To appease passions, the criminals were arrested and prosecuted. But the investigation, which was conducted by representatives of the Baku prosecutor's office, stretched for as long as 9 months, although there were more than enough facts, evidence and evidence of the crime. It was felt that Baku was trying to commute the sentence. Tens of thousands of Stepanakert residents gathered in the upper city park in June 1967, holding their breath, waiting for a fair decision. And suddenly, one of the high-ranking officials of the Karabakh militia, who came out of the courtroom, whispered to the nearby townspeople that the execution had been commuted to several years of probation, and the criminals were being escorted out of the "back door" to be transferred to Baku, where they would be "punished." He also said that Mammadov's wife told her husband at the trial: "Don't be afraid, Arshad, I gave 5 kg of gold for your release." The crowd stirred. And then the inevitable happened…

From the author

Breaking through the chain of policemen and breaking down the doors, dozens of enraged Karabakh residents, led by John Oganov, burst into the courtroom and, despite machine gun fire, engaged in hand-to-hand combat with employees of the Ministry of Internal Affairs of Azerbaijan, who tried to block the way of the townspeople. After a short, bloody battle, part of the cordon was disarmed, while the other was dispersed. But the criminals were no longer in the hall. In response to shouts of "Where is Arshad, where did he hide?" The horrified Azerbaijani policeman silently pointed to the emergency exit. The criminals and judges were caught up when they hurriedly got into a car, intending to urgently leave for the neighboring Azerbaijani-populated Aghdam. One of the Stepanakert residents doused the car with gasoline, the second threw a flaming torch. There was a deafening explosion, after which Stepanakert turned into a real battlefield. To disperse thousands of Stepanakert residents who chanted "Ar-me-nia! Ar-me-nia!", water cannons were used.

J. OGANOV. - Under the powerful jets of water, people fell off their feet, jumped up, engaged in hand-to-hand combat with Azerbaijani policemen and did not retreat. Some of the soldiers, mostly Armenians and Russians by nationality, refused to participate in the dispersal of the townspeople, while others opened automatic fire on the legs of unarmed people. There were screams of the wounded, swearing, cursing, panic began. Street clashes continued until late in the evening...

I was hiding with friends for a few days. While preparing to leave Stepanakert, I decided to say goodbye to my father. However, at night he fell into the trap of Azerbaijani law enforcement officers and was arrested. I was held in the Shusha prison for several months, after which I was sent to the pre-trial detention center of the Baku branch of the KGB. I learned there that more than 500 people had been arrested in Stepanakert, and I was considered one of the main perpetrators of the events. I was accused of everything: of "inciting ethnic hatred," of "organizing mass riots," and of "propagandizing nationalism." It is clear that I was expected to be shot. After learning about this, he prepared to sell his life dearly.

They tried to force me to confess that I was connected with Yerevan, received weapons from there, formed Karabakh detachments, etc. I flatly refused to confirm this nonsense. They began to torture me. Endless tortures alternated with endless interrogations. I don't want to talk for a long time about the 2 years I spent in Azerbaijani prisons. I will only say that sometimes, suspended by my hands from the ceiling, and feeling the red-hot iron darken my eyes, I thought, losing consciousness: "Jesus Christ, won't anyone take pity on me and shoot me?". I remember the interrogation, which was conducted by a tall, broad-shouldered man in civilian clothes with a slippery, unpleasant look. Coming up to me, he grinned: "Well, Ermeni, did you want a Great Armenia again?". Later I found out that it was a young officer of the KGB of Azerbaijan, Heydar Aliyev, who personally led the process.

Nevertheless, fate willed that I survived, thanks to the late Catholicos of All Armenians Vazgen I, may he rest in peace. He told my family that he would not be able to provide direct assistance, but he would definitely take some measures. Soon, hundreds of open letters, telegrams, appeals and messages began pouring in from the Armenian Diaspora to Leonid Brezhnev. In them, our foreign compatriots from around the world demanded that the Azerbaijani authorities stop torturing the political prisoner. My sister was received by Podgorny, who personally dealt with my issue. As a result, the execution was commuted to 15 years in prison.

I was somewhat comforted by the fact that I finally got rid of the Baku hell. But I won't wish on my enemy what I had to go through in other prisons. It is difficult to say who is more inhumane: the brutal law enforcement officer of Azerbaijan, who injected red-hot needles under the nails of prisoners, or the "intelligent" civilian psychiatrist experimenting with new drugs on prisoners? Drugs that have been making you writhe on the floor for months from the wild, unbearable pain. And I don't want to talk about it for a long time. I'll show you just two photos. One of them shows me before my arrest, and the other shows me after. Compare them and you will probably understand a lot…

After serving his sentence, he settled in Yerevan. Returning to Karabakh was fraught with serious danger: Kevorkov, a Baku protege, was rampaging there. All these years, I have been tormented by the desire to visit my native land at least once, at least to catch a glimpse of our Kirs, Stepanakert, relatives and friends. Just crouch down to our earth and fall asleep...

But I came back in 1988. A strange fate: when I left, I left behind the seething Stepanakert demanding justice, and now, 21 years later, I saw the city in the same state. Until the last days of the war, I served in the ranks of the Defense Army of the Nagorno-Karabakh Republic, vowing to serve until I see my homeland finally free. I have devoted more than 20 years of my life to this goal. I don't regret these years. And if I could turn back time, I would live my life the same way. My friends and I took revenge for Karabakh and were convinced that the executioners of the executioners are not the executioners. Every nation is free just as much as it wants to be free. And if my friends and I have managed to bring the liberation of Karabakh even a day closer, then we have not lived our lives in vain...

 Vahram AGHAJANYAN, Artsakh